Это интервью я мечтала взять с момента, как прочла новость: Попечительский совет «Справедливой помощи» доктора Лизы, рекомендовал общему собранию членов организации прекратить полномочия нынешнего правления и ее президента Ксении Соколовой, получившей эту должность после гибели Елизаветы Глинки в авиакатастрофе в 2016 году. Это объяснялось необходимостью активизировать работу. Сообщалось также, что новым президентом фонда может стать нынешний исполнительный директор фонда поддержки слепоглухих людей «Со-единение» Татьяна Константинова.
Ехать за интервью я была готова вне зависимости от времени суток в любое место. Но Татьяна Константинова была милосердна ко мне: мы встретились в рабочий день в знаменитом подвале неподалеку от «Новокузнецкой».
— Когда мы встречались в последний раз (кстати, не так уж и давно), ты рассказывала о фонде «Со-единение» и негромко призналась, что волнуешься о кошечках и собачках — из чего я сделала вывод, что ты планируешь оказывать помощь защитникам животных. И вдруг, как гром среди ясного неба, приходит информация: Татьяна Константинова уходит в «Справедливую помощь». Фонд, основанный доктором Лизой, во главе которого Елизавета Глинка стояла до последнего дня своей жизни. То есть уходишь в другую сферу.
— Я не ухожу совсем. Я остаюсь исполнительным директором фонда поддержки слепоглухих. Кошечки и собачки после нашего интервью имели совершенно неожиданное продолжение. Его прочитала одна прекрасная женщина и начала искать встречи со мной. Первая же ее знакомая, к кому она обратилась, ответила: «О! Так это ж моя Таня!» Мы встретились и обсудили проект системной помощи животным. Параллельно у меня прошли переговоры с моими коллегами из некоммерческого сектора о системной помощи и объединении некоммерческих организаций организаций, занимающихся поддержкой животных. Работа продолжается, я ее веду. Просто я об этом не распространяюсь, пока идет подготовительная стадия. Единственное, с момента интервью и пока не было предложения от организации «Справедливая помощь», я предполагала, что буду этим заниматься более плотно, сейчас я понимаю — нет. Я не могу объять необъятное.
— Не можешь? Ты же остаешься на всех позициях. Не боишься в итоге везде не успеть?
— Я гораздо больше боялась в конце июня-начале июля, когда это все завертелось. Сейчас я боюсь меньше, потому что понимаю — успеть можно. Успеть можно, практикуя такую простую вещь: находиться как можно чаще в состоянии осознанности и концентрации внимания, что я, признаюсь, дико люблю и практиковала прежде в рамках развития моей личности. А теперь мне это пригодилось в работе. Я все успеваю. А старческие изменения организма, позволяющие меньше спать, вообще работают на тебя, а не против.
— То есть пенсионное изменение тебя во сне не застанет?
— Нет. Я, наоборот, осознала, какая я востребованная, и мне нравится эта особенность пожилых людей (ты, конечно, понимаешь, что я кокетничаю) довольствоваться меньшим сном. Меня прет от моих дел, и мне надо много времени, чтобы поработать и все дела переделать. К сожалению я поздно приезжаю домой и ложусь спать в 12. Для меня поздно. Я бы хотела засыпать между десятью и одиннадцатью. И я планирую что-то с этим делать…
— А встаешь по-прежнему в пять?
— Если засыпаю вовремя, я прекрасно встаю в пять. В шесть вообще без будильника. В пять я встаю с будильником. Но не ругаю его, не швыряю о стенку. Есть еще отличная практика: когда звонит будильник — ты открываешь глаза и начинаешь благодарить этот день за что угодно, что, возможно, произойдет в ближайшие сутки. И тогда встается очень хорошо. Не знаю, как я себя буду чувствовать, когда начнутся темные дни, и день станет короче. Все-таки просыпаться, когда у тебя в комнате полно солнечного света гораздо легче, чем когда за окном хмарь. Посмотрим.
— Если я правильно понимаю, а я все же послеживаю за тем, что происходит в благосфере, ты не сама пришла в фонд «Справедливая помощь», тебя назначили.
— Меня позвали — мне больше нравится это слово. Но так и есть.
— Хорошо, пусть позвали. Но опять-таки, по моим наблюдениям, назначения «сверху» в благотворительности крайне редкий случай, да еще с тем, чтобы «позвали» человека извне. Я помню, что ты начинала волонтером в подвале на Пятницкой, однако же для «Справедливой помощи» ты все равно посторонний человек. Просто так подобное не происходит.
— Действительно, мой приход в «Справедливую помощь» — это необычная история. Особенно для организации, вышедшей «из народа». Такие приглашения характерны для корпоративных или частных благотворительных организаций. У нас небольшой пул, все друг друга знают, поэтому они легко могут пригласить человека со стороны. В адресных фондах ситуация другая. Практически всеми ими руководят люди их открывшие, и для каждого фонд — это его детище. Все мы знаем, что случилось со «Справедливой помощью» — Лиза погибла. Если бы она была жива, она, естественно, продолжала бы руководить этой организацией. Да, так вышло: меня заметили и позвали.
— Тебе не страшно: придется конкурировать с Лизой, да еще и погибшей.
— Страха нет. Я максимально мягко, но твердо останавливаю все попытки произнести в мою сторону: «Ой, у нас появилась вторая Лиза!» Я не Лиза, я — Таня. Я другой человек. Было бы огромным заблуждением и самой уверовать, что я смогу ее заменить и остальным дать в это поверить. Поэтому я очень аккуратно пресекаю любые попытки говорить такое. Конечно держу в голове фундамент, который заложила Лиза: как она выстраивала отношения с сотрудниками фонда, с подопечными, как строились коммуникации с внешним миром. Я не могу это отринуть, сказав: «Сейчас я тут организую второй фонд «Со-единение». «Справедливая помощь» — совсем другая организация. Поэтому я держу в голове то, что было за спиной, но я — Татьяна Константинова
— Насколько я поняла, к твоему приглашению благотворительное сообщество отнеслось очень по разному. Это нежелание принимать перемены, зависть или тебя боятся?
— То инфополе, которое я вижу, процентов на 90 отнеслось очень благожелательно, что меня с одной стороны сильно радует, поскольку, честно сказать, я не ожидала такой поддержки со стороны коллег. Встречая меня, они говорили: «Таня, чем можем, мы тебе поможем». Мне писали, звонили со словами — «Ты лучшее, что могло случиться с организацией при сложившейся ситуации». С другой стороны все это умножает мою тревогу — как я волновалась, согласившись на это предложение, так и продолжаю волноваться: столько людей в меня верят, грустно будет облажаться. И, если я не выдержу, это будет ощутимый удар по моей гордыне перфекциониста. Да, какая-то часть людей отнеслась к этому критически. Дескать, поверив кому-то, Таня совершила ошибку. Мне пока трудно судить, насколько ни правы или не правы. Может, действительно время покажет, что это была моя ошибка. А может и нет. Я надеюсь, что нет.
— Ты произнесла слова «в сложившейся ситуации». Я хочу попросить тебя объяснить, что ты подразумеваешь под этим, говоря о фонде.
— Об организации. Прости, что я тебя исправляю, но у людей почему-то создалось впечатление, что «Справедливая помощь» — фонд, а это международная благотворительная организация, где главные решения принимает общее собрание членов этой организации. Абсолютно другая организационно-правовая форма.
Если говорить о «ситуации», последние полтора года словосочетание «Справедливая помощь» стали скорее связывать со скандалами, интригами, расследованиями, нежели с помощью людям и их поддержкой. И это очень грустно. Причин тому множество. Честно сказать, разбираться в них мне не хочется…
— А придется?
— Придется. Но самостоятельно я туда не лезу, понимая, что сейчас, в условиях моего ограниченного ресурса в связи с руководством двумя организациями и еще некоторым количеством проектов, непродуктивно копаться в прошлом. Мне хочется спокойно работать.
— И все же я бы хотела услышать чуть больше конкретики.
— Произошла нетривиальная история: предыдущее руководство организации «Справедливая помощь» ее же Попечительский совет предложил снять.
— Не так давно член Общественной палаты РФ и, насколько я знаю, член Попечительского совета «СП» Елена Тополева-Солдунова произнесла: «Видимо, в жизни организации наступает новый этап». Вас ждут реформы? Если да, то в чем они будут заключаться?
— Пока никаких реформ не планировалось. Если говорить о стратегическом плане, я бы хотела все максимально приблизить к тому состоянию, которое было до гибели Лизы. Я имею в виду, что хочу вернуть приверженцев, волонтеров, жертвователей — всех, кто помогает. А во что мы трансформируемся естественным путем будет видно.
— После гибели доктора Лизы в сети появились призывы не бросать ее организацию, а продолжать помогать, поскольку есть подопечные, постоянно нуждающиеся в помощи. Все понимали, что центром «СП» была Лиза Глинка и никому не хотелось, чтобы отлаженная система перестала работать. И люди помогали — кто чем может — как это было всегда. Но постепенно поток желающих помогать иссяк, поскольку их выставляли прочь. Иногда в буквальном смысле. Кто-то потерялся, кто-то перешел в другие организации, где их принимали с радостью. Всего за год «Справедливая помощь» утратила доверие…
— Вот это самое сложное. Восстанавливать доверие людей, которых я не знала лично, можно только работой и планомерным освещением этой работы. В чем мой плюс — я знаю многих, кто помогал Лизе и со многими я в дружеских отношениях. Они благожелательно отнеслись к тому, что я появилась, и все выразили готовность помогать.
— Вопрос откровенно нетолерантный. Так вышло, что станция метро Новокузнецкая, возле которого расположен подвал «Справедливой помощи» — моя станция. Десятилетиями. Сегодня я вышла — специально оглянулась — ни одного бездомного. Многие, что скрывать, еще не вернулись с морей, куда они уезжают на лето. Но я-то отлично помню то время, когда организация доктора Лизы работала круглосуточно. И, приняв там помощь, бездомные приходили в скверик у метро, где пили, ели, воровали, дрались, занимались сексом и источали не только запахи, но и болезни. И я понимаю, что все это может вернуться в ближайшее время.
— Ты их просто не заметила, когда проходила. Они никуда не делись. Они сейчас не очень похожи на многие годы существовавший стереотип, что беспризорный — это оборванный, плохо пахнущий человек. Сегодня бездомные имеют в Москве место, где помыться, где постричься, постирать свою или получить новую одежду, медицинскую помощь, поесть. За это время несколько благотворительных организаций очень серьезно продвинулись в деле помощи бездомным. Это коллеги из «Милосердия», «Друзья на улице», «Ночлежка» пришла из Питера. Нужно будет со всеми выстраивать отношения. Но, повторюсь, мой большой плюс в том, что я всех знаю и мои коллеги повторяют постоянно: «Таня, мы готовы работать вместе, готовы сотрудничать».
— Я сейчас подумала: а ведь большинство уверены, что, если не считать глобальные катастрофы: наводнение в Крымске, пожары 2010-го года или доставку медикаментов в Сирию, «Справедливая помощь» занимается только заботой о бездомных.
— Это не так. Начиная с 2006-го года, когда мы с Лизой познакомились, «СП» оказывала помощь на дому паллиативным больным, помощь малоимущим — выдавая им лекарства, еду, одежду. Была организована помощь бездомным. А сейчас действует, запущенная при Лизе, программа «Помощь детям, пострадавшим в результате военных действий и катастроф». Эта широкая формулировка позволяет помогать в самых разных ситуациях, например, привозить на лечение детей из Донецкой и Луганской республик. И совсем недавно мы привезли сирийского мальчика.
— Ты будешь продолжать и эту программу?
— Да. Главная причина, почему она будет продолжаться — войны будут всегда. Давайте уже признаемся, что человек, часто — агрессивное, жаждущее крови существо. Поэтому войны будут всегда и страдать от них всегда будут мирные жители. А Россия будет приходить в точки военных действий. В том числе и с гуманитарной миссией.
— После гибели Доктора Лизы от «Справедливой помощи» отделилась часть ее сотрудников, и они образовали организацию «Дом друзей». При предыдущем руководстве отношения не сложились…
— Мне очень жаль, хотя я старалась их наладить. Я встречалась с предыдущим исполнительным директором «СП» несколько раз, и каждый раз говорила, что было бы неплохо наладить сотрудничество, потому что делить нечего. Эти люди работали бок о бок с Лизой, понимают специфику, и они готовы помочь вам, поскольку вы никогда не занимались бездомными.
— Теперь вы начнете выстраивать другие отношения?
— Мы уже в других отношениях. Мы уже проводим совместные мероприятия. Две недели назад совместный с «Домом друзей» ужин в пятницу на Пятницкой, где вместе с Ланой Журкиной и Юлей Маковейчук кормили наших подопечных.
— Не получится, что поляна маленькая, и вы станете друг у друга отбивать подопечных?
— Если старушки, у которых нет жилья и скитающиеся по хостелам, в среду поедят у Ланы в «Доме друзей», а в пятницу у нас, так это ж хорошо. Я пять лет руководила ресторанным бизнесом, где жесточайшая конкуренция и даже там умудрялась со всеми дружить. Потому что человек не может 7 дней в неделю есть одну грузинскую пищу. Сегодня поест тут, завтра пойдет в итальянский ресторан. Что делить?
— Когда ты планируешь, что «СП» начнет работать в полную силу?
— Я сейчас боюсь что-то планировать. Кроме того, у нас нет ощущения, что мы еще только раскачиваемся. Конечно, медикаменты, продукты нам приносят намного меньше, чем при Лизе, но помогать начали: люди поверили, что снова можно приходить в подвал и помогать.
— Хорошо, давай я переверну этот же вопрос. Прямо сейчас можно прийти помогать в подвал «Справедливой помощи»?
— Конечно.
— В чем вы нуждаетесь в первую очередь?
— К нам может прийти кто угодно, у нас есть все условия для этого. Мы нуждаемся в продуктах длительного хранения, чтобы мы могли раздавать их малоимущим. Это крупы, макароны, консервы, сладости, чай. Медикаменты. Список медикаментов мы постоянно размещаем у нас на сайте или можно позвонить и уточнить его. Одежда. Причем лучше мужская — она востребованнее, но мы берем и детскую тоже: у нас есть Дом милосердия, где сейчас живут дети из Донецкой и Луганской республик. Им нужны и одежда, и игрушки, и книжки. Мы ни от чего не отказываемся.
— График работы прежний?
— В подвал на Пятницкой можно ежедневно приходить с 11 до 19. Если не будет сотрудников, вас всегда примут волонтеры. На Новую Басманную в Дом милосердия тоже можно приходить каждый день. Там всегда дежурит охрана. И тоже в эти же часы.
Автор истории — Мария Свешникова
