Если говорить про начало моей профессиональной волонтерской деятельности, то это был 2012 год, когда в Крымске случилось наводнение. В первые дни катастрофы поступала очень противоречивая информация. В тот момент я находился в Краснодаре, в 80 км от Крымска, и было принято решение съездить туда, посмотреть на все своими глазами и узнать, что там на самом деле происходит. Я приехал туда 7 июля и, увидев масштаб происходящего, понял, что собираться и ехать надо было более подготовленно. И с тех пор все как-то закрутилось, и не отпускает.
Могу вспомнить, например, наводнение на Алтае, куда мы приехали оказывать помощь по восстановлению. В итоге на встрече с правительством в Горно-Алтайске нам было дано задание в первую очередь восстанавливать не социально-значимые объекты, а городской музей. Оказалось, что в республике Алтай в каком-то далеком году была выкопана мумия, и все беды, происходящие на этой территории, по мнению населения и правительства, связаны именно с этим.
Еще есть история про мальчика, который подделал разрешение от родителей, сказав, что ему 17 лет, хотя на самом деле ему было всего 14. Ваня с большим желанием работал вместе с нами на наводнениях и сильно менял представление о молодежи в принципе.
Вспоминается также семья, которая из-за новостей о наводнениях отменила свой отпуск в Геленджике и поехала участвовать в оказании помощи.
Как к этому относятся друзья и близкие? Сначала было непонимание. Сейчас, когда это переросло в профессиональную деятельность и есть ее очевидные результаты, конечно же, отношение совершенно другое. А в первое время действительно было полное непонимание того, зачем тратить свое здоровье и время. Тем более, если мы, например, говорим про Крымск, то это было лето, а лето в Краснодарском крае лучше провести на море, а не по колено в грязи. Для простого обывателя то, чем я занимался тогда, было совершенно непонятно, а для всех, кто был там, это, конечно же, было совсем по-другому. Со многими из тех людей я общаюсь до сих пор. Я считаю, что это время — пожары 2010 года и наводнение в Крымске в 2012 — стало переломным моментом подъема волонтерского движения в России. Приезжая на ЧС, я встречаю все больше неравнодушных людей.
Все это двояко повлияло на мою жизнь. Есть некая профессиональная деформация. Из раза в раз приезжая на ЧС, ты уже начинаешь смотреть на это как на что-то обычное. Уже нет тех эмоций, какие были во мне, когда я впервые приезжал в Крымск в 2012. Это, с одной стороны, плохо, а с другой, наоборот, хорошо, потому что, если принимать решения на эмоциях, то продуктивной деятельности не получится. С другой стороны, есть положительные изменения — больше сопереживаешь и больше вникаешь в чужие проблемы.
